Данный принцип, сформулированный в ст. 10 УПК, является конкретизацией и развитием более общего положения (принципа), провозглашенного в ч. 1 ст. 22 Конституции РФ.
В соответствии с этим положением-принципом "каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (курсив мой. - К.Г.)". А это значит, что всем, кто правомерно находится на территории Российской Федерации, декларирована возможность пользоваться неотъемлемыми для каждого человека, живущего в современном цивилизованном обществе, по меньшей мере, двумя благами. Это - свобода выбора им самим своего образа жизни и совершения поступков, а также уверенность в том, что никто не будет совершать действия, произвольно ограничивающие такой выбор либо посягающие на его жизнь, здоровье, личную жизнь, иные предоставленные ему по закону ценности.
Естественно, такого рода возможность не может реализоваться сама по себе, автоматически. Поэтому в Конституции РФ провозглашены также различного рода гарантии (экономические, политические, правовые и пр.), направленные на то, чтобы более или менее полно осуществлялась возможность каждого быть свободным, и на то, чтобы реально обеспечивалась его уверенность в том, что никто не может быть подвергнут мерам, ограничивающим произвольно и свободу, и личную неприкосновенность.
Из всей суммы доступных, по идее, гарантий претворения в жизнь названных благ в ч. 2 ст. 22 Конституции РФ выделена особо одна. Ее суть - в установлении юридических средств защиты от неправомерного применения таких мер, как арест, заключение под стражу и содержание под стражей. Меры эти допускаются, как правило, только по судебному решению. Без него разрешено лишь задержание на срок до 48 часов.
Упомянутая выше ст. 10 УПК, адаптируя рассматриваемый конституционный принцип и его гарантии к условиям, в которых должно осуществляться производство по уголовным делам, акцентирует внимание правоприменителей на задержании по подозрению в совершении преступления и заключении под стражу. При этом подчеркивается не только то, что такие меры уголовно-процессуального принуждения могут быть применены на срок свыше 48 часов лишь по судебному решению, но и то, что их применение допускается только при наличии оснований, предусмотренных УПК *(117).
В названной статье УПК, развивающей соответствующее конституционное предписание, совершенно обоснованно ставится знак равенства между задержанием по подозрению в совершении преступления и заключением под стражу, с одной стороны, и помещением в медицинский или психиатрический стационар лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, - с другой. Обоснованность такого подхода объясняется тем, что данная мера уголовно-процессуального принуждения тоже связана с существенным ограничением свободы, а поэтому она может быть применена лишь по судебному решению с соблюдением особых правил (ст. 203 УПК).
Реализация принципа неприкосновенности личности предполагает также установление жесткого запрета содержать задержанного, заключенного под стражу или помещенного в медицинский или психиатрический стационар в условиях, которые могут представлять "угрозу его жизни и здоровью" (ч. 3 ст. 10 УПК).
Это предписание развито и существенно уточняется рядом правовых актов, в частности:
упомянутым выше (см. § 7 гл. 2 учебника) Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" от 15 июля 1995 г.;
Правилами внутреннего распорядка изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел, утвержденными приказом Министерства внутренних дел РФ от 26 января 1996 г. N 41*(118);
Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции РФ, утвержденными приказом этого Министерства от 12 мая 2000 г. N 7*(119);
Федеральным законом "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" от 31 мая 2001 г.*(120), предусматривающим дополнительные гарантии прав лиц, помещаемых в медицинский стационар в связи с производством судебных экспертиз (см. ст. 30-35 этого Закона).
При применении положения ч. 3 ст. 10 УПК об условиях, которые могут представлять угрозу жизни и здоровью лиц, содержащихся под стражей, важно иметь в виду, что оно сформулировано чересчур ограниченно. В нем не учтен широко признанный в международном праве и закрепленный в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ запрет подвергать кого бы то ни было не только пыткам или насилию, но и другому жестокому или унижающему достоинство обращению или наказанию.
Об обязательности именно такого подхода к определению условий содержания под стражей вскоре после вступления в силу ныне действующего УПК авторитетно напомнил в своем постановлении от 15 июля 2002 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" Европейский суд по правам человека*(121). Рассмотрев дело по жалобе гражданина Российской Федерации Калашникова, названный Суд в п. 102 своего постановления признал установленным, что "условия содержания заявителя под стражей, в частности, чрезмерная переполненность камеры, антисанитарная обстановка в ней и вредные для здоровья и благополучия заявителя последствия этой обстановки в сочетании с длительностью срока содержания заявителя в таковых условиях*(122) приравниваются к унижающему достоинство обращению (курсив мой. - К.Г.)". И это обстоятельство позволило Суду прийти к выводу о нарушении компетентными российскими властями ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и необходимости применения предусмотренных в Конвенции санкций.
При характеристике рассматриваемого принципа уголовного судопроизводства важно учитывать и то, что незаконность заключения под стражу или задержания может стать одним из оснований для полного возмещения и (или) денежной компенсации причиненного вреда в порядке, предусмотренном ст. 133-138 УПК*(123).