Во всех случаях, когда мы говорим о каком-либо преступлении, в первую очередь имеем в виду определенного рода посягательство конкретного человека на кого-либо (что-либо). И это не случайно, так как деяние лишь постольку признается преступлением, поскольку путем его совершения человек причиняет вред тем или иным интересам людей, их благам, ценностям или, по крайней мере, ставит их в реальную опасность причинения вреда. В самых общих чертах объект - это то, на что посягает человек (преступник) с помощью совершения преступления. Одним словом, объект - это та социальная мишень, в которую он наносит свой преступный и нередко сокрушительный удар. Однако объект преступления - это не мишень, пробитая пулей, пришедшей со стороны, а живая ткань общественного организма, куда внедрилась раковая клетка социальной патологии.
Традиционно в отечественной профессиональной литературе объектом преступления признается система общественных отношений между людьми, на которые посягает преступник, причем не любые общественные отношения, а лишь те, которые охраняются уголовным законом. Упрощенно определение объекта можно представить как общественные отношения, охраняемые уголовным законом, на которые посягает преступник. Думается, что господствующая в отечественной уголовно-правовой науке доктрина определения объекта преступления обоснованно критикуется в последнее время (например, Г.П. Новоселовым), так как она неизбежно приводит к отождествлению объекта преступления и объекта уголовно-правовой охраны.
Действительно, объектом уголовно-правовой охраны выступают общественные отношения, составляющие социальную ткань общественного бытия людей, их любого сообщества, в том числе и государства. Именно эти отношения выступают тем необходимым, жизненно важным связующим звеном, с помощью которого отдельный человек включается в общественную жизнь и является активным (в меру возможного или необходимого) участником общественных процессов, составляющих основу человеческого бытия. С другой стороны, государство посредством общественных отношений воздействует на сознание и волю отдельных людей и всего их сообщества, стимулируя у них потребность в поддержании этих конструктивных отношений. А поскольку существует опасность посягательства со стороны отдельных людей либо их групп, постольку эти отношения взяты (либо должны быть взяты) под уголовно-правовую охрану.
Долгое время мы не приходили (к сожалению, и сегодня еще не все пришли) к мысли о том, что объектом охраны уголовным законом должны быть прежде всего общественные отношения, позволяющие человеку жить по-человечески и ощущать себя человеком. Мы должны отойти от песенно-казарменного лейтмотива типа: "Раньше думай о Родине, а потом о себе!" Но все ли общественные отношения должны охраняться с помощью уголовного закона? Естественно, нет. Уголовный закон должен быть терпелив (если не нейтрален) к отношениям дружбы, любви, неприязни, религиозных чувств и других подобных отношений, которые касаются прежде всего интимной (частной) жизни человека. Значит, в отношениях между людьми должны существовать своего рода "нравственно-свободные зоны", в пределы которых уголовный закон не должен вторгаться. И чем выше будет уровень нравственной зрелости общества, тем больше должно быть таких зон. Уголовный закон должен постоянно слышать голос людской совести и человеческого разума, милосердно взывающих к нему с напоминанием: "Охраняя, не навреди!"