3. Практическое значение различий между банковским и гражданским правом

Различие между банковским и гражданским правом имеет практическое значение для всех, кто, так или иначе, сталкивается с работой Банка России или кредитных организаций. Эти различия зачастую не учитываются в банковском законодательстве, что, в свою очередь, снижает ответственность Банка России за принимаемые им решения, а также сводит на нет ответственность банкиров перед вкладчиками, акционерами и всеми иными лицами, которые пользуются услугами банков.

П. 4 ст. 11 Федерального закона от 25 февраля 1999 года N 40-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" предусматривает, что "руководитель кредитной организации обязан обратиться в Банк России с ходатайством об осуществлении мер по предупреждению банкротства кредитной организации, если ее учредители (участники) отказались принять участие в осуществлении мер по ее финансовому оздоровлению или реорганизации либо не приняли соответствующего решения в срок, предусмотренный п. 3 настоящей статьи". Далее в п. 2 ст. 12 ("Осуществление мер по финансовому оздоровлению кредитной организации по требованию Банка России") сказано, что "при получении требования Банка России об осуществлении мер по финансовому оздоровлению кредитной организации руководитель кредитной организации обязан в течение пяти дней с момента его получения обратиться в органы управления кредитной организации, указанные в п. 1 ст. 11 настоящего Федерального закона, с ходатайством об осуществлении мер по финансовому оздоровлению кредитной организации или с ходатайством о реорганизации кредитной организации" (выделено нами. - А.Б.).

Получается странная ситуация: Банк России обращается с требованием в исполнительный орган кредитной организации, чтобы тот обратился в органы управления кредитной организации с ходатайством. Но, как известно, от исполнения требования нельзя отказаться, а от удовлетворения ходатайства можно: ходатайство - это просьба. Если все представить так, как есть на самом деле, то получается, что Банк России требует, чтобы руководитель кредитной организации обратился с просьбой в органы управления кредитной организации.

Такое "гашение" императивности велений Банка России, как думается автору, нельзя объяснить только техникой законотворчества - здесь нечто другое. А это "другое" есть различие между банковским правом - компетенцией Банка России давать указания кредитным организациям - и правом гражданским, которое никаких указаний не терпит. Собственность кредитной организации, как известно, принадлежит ее собственникам, которые совершают сделки по свободному волеизъявлению (гражданское право), а не под воздействием приказа Банка России (банковское право). Поэтому и появляется такая странная конструкция: Банк России требует, чтобы руководитель ходатайствовал, то есть попросил собственников. А ведь орган управления кредитной организации (по сути, ее учредители) может ходатайство рассмотреть, но не удовлетворить. И тогда получится, что и Банк России принимал меры, и все другие субъекты чем-то занимались, вели переписку с Банком России, что-то обсуждали, но в результате ни к чему так и не пришли.

Российское законодательство не создает должной персональной ответственности в банковской системе. Нет персональной ответственности высших менеджеров Банка России за те решения, которые они принимают, поэтому нечего удивляться, что нет и ответственности руководителей кредитных организаций за то, как они обращаются с привлеченными средствами. В ст. 14 Федерального закона от 25 февраля 1999 года N 40-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", которая называется "Ответственность руководителя кредитной организации", сказано, что "в случае непринятия мер по финансовому оздоровлению кредитной организации, а также в случае нарушения требований статей 11  и 12 настоящего Федерального закона руководитель кредитной организации может быть привлечен к ответственности в соответствии с федеральными законами". Однако эта отсылочная норма фактически никуда не отсылает. Ответственность в банковском праве как бы тонет в нечетких требованиях закона.

На наш взгляд, нужно разработать концепцию персонификации ответственности, что необходимо для укрепления законности в банковской системе и для усиления ее юридических гарантий.

Если, конечно, считать, что банковское правоотношение "комплексное", то тогда все в этой комплексности "тонет". Наоборот, нужно постоянно помнить, что гражданское право есть гражданское право, а банковское право есть банковское право. Тогда и закон не будет пытаться соединить несоединимое, и акционеры будут точно знать, когда и при наличии каких фактов они становятся участниками уже не только гражданского, но и банковского права, в котором в отличие от права гражданского нет равенства сторон.

Это коллизия норм банковского и цивильного права, которую никак нельзя совместить в пределах "комплексного" правоотношения. В гражданском праве только суд может разрешить спор между сторонами.

Гражданско-правовые отношения могут защищаться другими способами, но об этом согласно ст. 11 ГК РФ должно быть прямо сказано в законе. Следовательно, здесь недостаточно одних только изменений в банковском праве (ст. 20 Федерального закона "О банках и банковской деятельности").

О множестве других противоречий между банковским и гражданским правом мы еще скажем в дальнейшем при рассмотрении вопросов, касающихся правового статуса Банка России и его функций.