Говоря о структуре судебной речи, условно можно определить четыре равнозначных уровня:
структура артикуляционная;
структура грамматическая;
структура постановочная
структура содержательная.
Первый, второй и третий уровни включают в себя саму речь как таковую безотносительно к ее профессиональной направленности. Правила этих уровней распространяются на любую речь: выступления пропагандиста и политика, урок учителя, роль артиста, слова диктора и т.д. и изучаются в курсе риторики. (Риторика - наука об ораторском искусстве и шире - о художественной прозе вообще. По Цицерону и Квинтилиану, состояла из пяти частей: нахождение материала, расположение, словесное выражение, запоминание, произнесение. Словесное выражение в свою очередь основывалось на учении о трех стилях: высоком, среднем и низком, и трех средствах возвышения стиля: отборе слов, сочетании слов и стилистических фигурах.)
В структуру артикуляционную входят следующие элементы:
степень отчетливости произношения речевых звуков;
моторика;
правила редукции (выпадение звука, укорочение звука), постановки ударений, правила обращения с диалектными звуками и т.д.
Структуру грамматическую характеризуют степень знания литературного языка, на котором произносится речь (недопустимо смешение падежей, разговорного и литературного компонентов речи и т.д.).
Структуру постановочную характеризуют:
психологичность, учет ментальности слушателей;
артистичность, актерские качества;
интеллигентность манер;
эмоциональная доминанта;
варьирование тембрами, тональностью;
ясность изложения.
Выдающийся теоретик судебного красноречия П.С. Пороховщиков (П. Сергеич) отмечает, что судебную речь должна отличать прежде всего необыкновенная исключительная ясность. Слушатели должны понимать без усилий. Оратор может рассчитывать на их воображение, но ни на их ум и проницательность. А потому: не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья. На пути к такому совершенству стоят два внешних условия (чистота и точность слога) и два внутренних (знание предмета и знание языка). П. Сергеич, структурируя речь, обращает внимание на точность и чистоту слога, богатство слов, пристойность, простоту и силу, благозвучие и другие особенности судебной речи. При этом для эффективного убеждения суда он советует пользоваться образностью, метафорами и сравнениями, антитезами, другими риторическими оборотами. Речь, составленная из одних рассуждений, по П. Сергеичу, не может удержаться в голове людей непривычных; она исчезает из памяти присяжных, как только они прошли в совещательную комнату. Если же в ней были эффектные картины, этого случиться не может*(121).
В объединенном же варианте все три вышеназванных уровня структуры защитительной речи могут найти свое воплощение в так называемом приеме "брать эмоциями", а не умом. Однако эмоции, которые влияют на суд, особенно на суд присяжных, - это эмоции интеллекта, апеллирующего к здравому смыслу. Обратимся к автору "Риторики" Аристотелю. Что больше всего убеждает? По мнению философа, это: убеждение в речи, что оратор - человек, которому можно верить, что под влиянием его речи придут в известное настроение, станут к нему доброжелательными и потому доводы покажутся правильными*(122).
И наконец, структура содержательная. Несмотря на равнозначность указанных выше уровней структуры судебной речи адвоката, ее содержанию придавалось и придается наиболее важное значение, ибо только в содержании могут быть заложены основные доказательственные аргументы, их анализ, логическая взаимосвязь, другие важнейшие элементы воздействия на суд.
А самым главным в содержании речи должно быть ее опора на конкретно установленные и исследованные в суде факты и уверенность оратора в их правоте. Адвокат первой послереформенной волны С.А. Андреевский говорил: "Я просто не способен к лживым изворотам, мой голос помимо моей воли выдаст меня, если я возьмусь развивать то, во что не верю. Я нахожу всякую неправду глупой, ненужной, уродливой, и мне как-то скучно с ней возиться. Я ни разу не сказал в суде слова, в котором не был бы убежден: В правде есть что-то развязывающее руки, естественное и прекрасное"*(123).
Полностью разделяют позицию С.А. Андреевского и многие российские ученые. Например, Э.М. Мурадьян пишет: "На наш взгляд, прежний подход в своей основе правильный, поскольку истина - идеальный аргумент защиты. Самая надежная позиция - защита правдой - истиной. Чем объективней адвокат, тем внимательней судьи воспринимают его позицию"*(124).
По мнению Э.М. Мурадьян, кредо "Защита выше истины" - это предпочтение лжи. В судебном же процессе должна быть предпочтительна истина, поскольку она не мешает защите.... Однако с подобной позицией согласны не все, считая, что "судебная речь не свод убеждений адвоката". Поскольку главная фигура на процессе - подсудимый, сторона, а не адвокат, то последний в таком случае "....имеет ли право в интересах стороны выдавать за правду такое построение, которое нигде не проходит в столкновение с удостоверенными фактами и ни в чем поэтому не противоречит его убеждениям?"
У ряда теоретиков на это дается положительный ответ (Л.Е. Владимиров, Варга, Шалль). Определенный утвердительный ответ Цицерона с его авторитетом имел, вероятно, предрешающее значение и для последующих поколений судебных ораторов, адвокатов. В том же духе высказывался и наш современник, известный адвокат Генри Резник: "....Слово "истина" почти неприлично для адвоката"*(125).
И все-таки на поставленный вопрос однозначного ответа получено быть не может. Тактику защиты и содержание защитительной речи в суде диктует конкретная обстановка. Адвокат должен моделировать такие ситуации, которые бы легко входили в концептуальные системы присяжных, т.е. были бы легко сопоставимы с их опытом. Как считает психолог В.А. Пищальникова, "....в речи, на наш взгляд, следует рассматривать далеко не все компоненты (избранной) модели, а лишь те, которые являются существенными для определения невиновности обвиняемого. Чтобы разработанная в речи стратегия воздействия с помощью закрепленных конвенциональных стереотипных ситуаций сработала, ее необходимо подкрепить непротиворечивыми доказательствами. При использовании нескольких моделей по различным фрагментам одного и того же дела они должны быть взаимно непротиворечивы и последовательны. Чрезвычайно важно при этом постоянно проверять свои модели ситуаций на обратимость, убеждаться, что их нельзя развернуть в противоположную сторону и направить против них самих"*(126).
Иными словами, адвокат в указанном выше споре о правде, истине и лжи, конечно же, должен уйти от лжи и по возможности, если это в интересах подзащитного, принять сторону правды и истины, а если они не в его интересах - использовать широко применяемый в защите "прием умолчания".
Однако в любом случае, по мнению В.А. Пищальниковой, необходимо помнить, что каждая сторона в судебном процессе занята поиском истины и стремится добиться справедливости, заявляя о правомерности своей позиции: Адвокат, который намеренно отходит от истины, в конечном счете отойдет и от логичности изложения, заявляя, что говорит правду, а на самом деле манипулирует фактами, искажая их, а поэтому защитник противоположной стороны приложит необходимые усилия и разобьет такую аргументацию.
На вопрос, какими же качествами должен обладать хороший адвокат, давно ответил Цицерон. Его ответ выражен в шести известных принципах.
1. Понимать, что доходит до разума людей и трогает их сердца.
2. Понимать мотивы поступков, чтобы постичь глубины человеческого поведения.
3. Переходить от частностей дела к его универсальным истинам.
4. Вовлекать аудиторию в фабулу дела.
5. Выявлять нелогичность оппонента*(127).
6. Выражать свои чувства и логику доступным для аудитории языком.
Все эти положения экспериментально проверены в отечественной психолингвистике и судебной практике, а поэтому приводятся в настоящем учебнике как наиболее авторитетные суждения по освещаемому вопросу.
В адвокатской практике уже давно выработался определенный стандарт построения этой речи, который составляют ее следующие составные части:
вступление;
анализ фактических обстоятельств дела;
анализ юридической квалификации предъявленного в вину подзащитному обвинения (правовая оценка совершенного деяния);
характеристика личности подзащитного;
заключение.
Такой практики придерживаются, например, в Межреспубликанской коллегии адвокатов, ряде коллегий Гильдии российских адвокатов*(128).
Однако адвокаты "московской школы" структуру защитительной речи видят в более широком аспекте, включая в нее следующие составные части:
позиция по делу;
вступление;
анализ и оценка доказательств;
данные, характеризующие личность подсудимого;
анализ причин, способствовавших совершению преступления;
вопросы, связанные с применением наказания или освобождения от него;
вопросы, связанные с разрешением гражданского иска;
заключение*(129).
При этом в раздел "позиция по делу" включается изложение позиции адвоката по делу, заключающейся в раскрытии юридической версии и фактической версии дела. Под юридической версией дела понимается: какие элементы состава преступления адвокату следует оспаривать. Он предлагает свою версию юридической квалификации действий подзащитного. При выборе соответствующей юридической версии защитник стремится к тому, чтобы в ней были максимально представлены доказательства в пользу обвиняемого и одновременно сведены до минимума последствия признания подсудимого виновным.
Фактическая же версия призвана объяснить суду, что произошло и по возможности почему.
Синтез юридической и фактической версий позволит адвокату наиболее эффективно довести до суда свою позицию по делу. Надежная фактическая версия должна быть логичной, простой, реальной, соответствовать юридической версии.
Вступительная часть речи определяет стержень, по которому дальше будет развиваться изложение материала. В одном случае она может начинаться с оценки общественно-политического значения дела, в другом - с указания на специфические особенности, в третьем - с изложения общих посылок к обоснованию позиции защитника, в четвертом - с возражения прокурору по поводу его позиции по делу, в пятом - с характеристики личности или особенностей подсудимого. В любом случае эта часть речи не должна быть большой.
Наиболее ответственным разделом является изложение обстоятельств дела и позиции защиты по оценке исследованных в суде доказательств. Как правило, в такой оценке присутствует их критический анализ, высказывается собственное мнение, основанное на законе, добытых опровержениях позиции обвинения и полученных подтверждений оправдывающих доказательств.
Остальные части содержательного уровня речи не представляют особой сложности, и наполнение их конкретным материалом зависит от полученных в процессе судебного следствия сведений, представляющих собою доказательственную базу по делу.